Как ветеран из Бендер воевал в Германии и расписался на стене Рейхстага.
Ушел из жизни ветеран Великой Отечественной войны Яков Иванович Фадеев. По случаю кончины героя выразил соболезнования глава Бендер Роман Иванченко.
Яков Фадеев родился 22 сентября 1926 года. Участвовал в Берлинской наступательной операции, взятии Рейхстага. «Новости Приднестровья» опубликовали воспоминания ветерана, записанные в 2019 году.
«Сам я родом из Котовского района, а точнее села Большое Бурилово. Это Одесская область, совсем недалеко от Приднестровья. День, когда началась война, помню хорошо. На самом деле разговоры о том, что такое близится, в народе ходили уже давно. 22 июня я был на конюшне. Отдыхал после ночного выпаса лошадей. В часов 6 утра слышу гул. Летят самолёты с запада, то есть от Рыбницы в сторону Винницы. В первые дни немцы как раз бомбили все стратегически важные пункты, аэродромы.
Потом была оккупация. Первым делом у нас забрали корову. Назначили полицая из местных. Но он старался особо дома не вредить. Если немцам или румынам что-то было нужно, он возил их в соседнее село, показывал у кого можно разжиться самогонкой, едой.
12 марта 1944 года, спустя почти три года, нас освободили. Полицая расстреляли. Парней начали призывать в армию. Сначала тех, кто постарше, а в апреле повестка пришла и мне.
Фадеев Я.И. (сидит), Башмаков Иван Сергеевич, Григорий Кузнецов. Май 1945 года
Попал в танковый десант
Отправили под Кострому на обучение, потом во Львовскую область в третью танковую армию. Нас построили, говорят: те, у кого семь классов образования - налево, у кого больше семи классов – направо. Ну я и пошёл направо, я в 8-м классе успел месяц проучиться. И нас всех, значит, снова на тренировки. А потом дали старшего сержанта, направляют в танковый десант.
Фактически мы должны были быть пехотой, сопровождающей бронетехнику при наступлении. У немцев же оборона, линии окопов были в несколько слоёв, доходило до 6-7.
И при атаке танки идут на прорыв, десант находится на броне. Когда доходим до укреплений противника, техника мчит вперед, а мы занимаем немецкие траншеи, сначала первую линию обороны, потом вторую и так далее. Так нам объясняли.
Шли за водой, взяли языка
Но когда я прибыл к месту службы, наши войска уже фактически заняли Сандомирский плацдарм у реки Висла, так что десантироваться никуда не пришлось. Шла окопная война. Ребята ночью тройками отправлялись брать языков, да и чтобы просто набрать воды нужно было делать целую вылазку.
Колодец находился между нашими позициями и позициями немцев. Когда мы шли за водой, они по нам не стреляли, ну и наоборот. И вот как-то раз наша тройка пошла к колодцу, а там немец, тоже, видимо, воды хотел набрать. Мы и спеленали его.
Командир потом благодарил нас, мол, молодцы не растерялись, привели языка, хотя в тот раз никто задачи такой не ставил.
В окопах я провёл три месяца. Потом заболел тифом, отправили в госпиталь. Лечился долго, войска уже успели уйти вперёд.
Может, мне и повезло, что я заболел. Наступление сопровождалось большими потерями. Говорили, что мы рванули вперед по просьбе американцев. Чтобы отвлечь немецкие войска с Западного фронта. В итоге многие погибли.
В общем я вернулся на фронт где-то в марте 45-го. Но уже не в танковый десант, а просто в пехоту. Меня назначили командиром штурмового взвода. Честно говоря, я удивился. Там многие бойцы успели повоевать ещё чуть ли ни с первых дней, бывалые солдаты, опыта явно больше, чем у меня. Как я ими буду командовать? Мне помогал старший сержант Федоренко, советовал, что да как. Помню, перед первым моим боем подошёл, говорит: «Главное, не лезь в самое пекло».
Уличные бои – это самое страшное
Брали город Форст. Это уже в Германии было. Перед наступлением наша авиация и артиллерия хорошо поработали. Идём вперёд, сопротивления никто не оказывает. А потом сзади, уже из тыла, по нам начали стрелять. Дома при наступлении не проверили, поспешили, а там, как оказалось, затаились снайперы.
Там, в Форсте, Федоренко и убили. Мы заняли сахарный завод, он подошел к окну, и тут голова надвое. Поработал снайпер из тыла. А поквитаться с ним мы так и не смогли. Нужно было быстро продвигаться дальше, занимать город. Со снайперами уже разбирались те, кто шёл позади.
Я вообще хочу вам сказать, что уличные бои – это самое страшное. Непонятно, от кого прятаться, откуда бьют. Каждая форточка стреляет. У меня во взводе было 29 человек. После наступления боеспособных пятеро. Остальных кого ранили, кого убили.
Страшно, конечно, было. Но злость на фашистов была такая, что шли вперёд. Многие ведь, как и я, прошли через оккупацию, запомнили, что немцы в наших городах и сёлах творили.
Спасало хорошее снабжение. Были гранаты, патронов много. Один диск с патронами у меня в ППШ вставлен, еще два запасных с собой на ремне и четыре пачки патронов в вещмешке. Я вообще старался с собой брать боеприпасов побольше. Без сухарей можно и обойтись, а если патроны в бою кончатся – беда.
После боёв за Форст и Котбус нас решили переправить на осаду крепости Бреслау. Шли пешком, полдня и ночь. А когда добрались, всё было кончено. Авиация так почистила высоту, на штурм которой нас должны были бросить, что там уже не с кем воевать. Только трупы грудами лежат.
[18-19 апреля велись бои в западной части города Бреслау. Советские войска взяли под свой контроль железнодорожную дамбу близ вокзала Пёпельвиц. Вермахт понёс большие потери. Осада Бреслау продолжалась до 5 мая. 6-го числа город-крепость капитулировал – прим. ред.]
Штурм Рейхстага
Это было уже где-то 20 апреля. Поступил приказ снова нас перебросить. Всех собирает лейтенант Ломаев, говорит: «Ребята, идём на Берлин». И мы прём вперёд, без передышки.
Наша авиация и танки громят берлинскую группировку, а мы их берём в котёл. А уже 29-го утром, где-то в три часа ночи, мы приблизились к Бранденбургским воротам. Нам ставят задачу: 1 мая – взять Рейхстаг. Как будто мы план в колхозе выполняем.
Погибли многие. На моих глазах застрелили парня из дальневосточной дивизии. Он полез на купол Рейхстага не по винтовой лестнице, а снаружи здания, через крышу. В итоге его снял снайпер. Мы тогда вообще простреливались со всех сторон.
Торопились, окрестности некогда было зачистить. А уже после того, как того парня, сибиряка, застрелили, знамя разместили Егоров и Кантария. Они стали героями, но благодаря гибели первых.
Там вообще было просто месиво. Доходило до рукопашной, немцы дрались сапёрными лопатками. Откуда, кто стреляет – непонятно. Я добрался только до второго этажа. Потом кто-то выстрелил из фаустпатрона [первый одноразовый противотанковый гранатомёт – прим. ред.], и меня засыпало обломками стены. Наши откопали меня, когда уже всё было кончено.
Все на стенах оставляют надписи, радуются. Я тоже взял кусок какого-то обгоревшего бревна и написал: «Я, Фадеев, дошёл до Берлина!».
Записал Алексей Ковалёв
Текст: ИА "Новости Приднестровья"
Фото: ИА "Новости Приднестровья", Фонд сохранения исторической памяти "Я помню", пресс-служба госадминистрации
